Читайте с удовольствием

Визит к французскому консулу

В путешествиях я стараюсь, если это возможно, не прибегать к рекомендательным письмам. В тот день, когда в городе становится известно о вашем приезде, увидеть что-либо уже невозможно. Наган соотечественники согласно светским приличиям даже на Востоке ни за что ее осмелятся ни появиться в местах, которые считаются неподобающими для европейцев, ни разговаривать на людях с представителем низшего класса, ни прогуливаться в определенное время дня одетыми не столь тщательно, как подобает. Мне всегда очень жаль этих чопорных, безукоризненно причесанных, затянутых в перчатки джентльменов, которые опасаются слиться с толпой, чтобы рассмотреть какую-либо любопытную подробность местного колорита, танец или церемонию, боятся показаться в кофейне или в таверне, остерегаются пойти вслед за женщиной или побрататься с восторженным арабом, который от всего сердца готов предложить вам свою длинную трубку, угостить вас кофе возле дверей своего дома, как только вы остановитесь там из любопытства или от усталости. Особенно безупречны в этом отношении англичане, и всякий раз, когда я вижу их на улицах, то веселюсь от всей души. Представьте себе господина, сидящего верхом на осле так, что его длинные ноги почти касаются земли. Его круглая шляпа обтянута белым хлопчатобумажным пике. Это новшество предназначено для защиты от палящих лучей солнца, которые якобы поглощаются подобным головным убором, сделанным наполовину из фетра, наполовину из обивочной ткани. На глаза у этого джентльмена водружено приспособление, напоминающее с виду ореховые скорлупки в синей стальной оправе, чтобы уменьшить отражение света с земли и от стен; поверх костюма он носит зеленую женскую накидку от пыли. А на резиновый плащ надет еще сюртук из клеенки, чтобы защитить его владельца от чумы и опасных контактов с прохожими. В руках, затянутых в перчатки, он держит длинную палку, которой отталкивает от себя всякого подозрительного араба; как правило, англичанин выходит из дома лишь в сопровождении грума и драгомана.

Правда, познакомиться с подобными карикатурными персонажами удается нечасто, ведь англичанин никогда не заговорит с тем, кто ему не представлен; увы, немало наших соотечественников тоже живут на английский манер, но, как только вас познакомят с этими любезными путешественниками, все кончено — вам уже не избежать общения с ними. И тем не менее я в конце концов решился и разыскал на дне чемодана рекомендательное письмо к нашему генеральному консулу, который в то время жил в Каире. В тот же вечер я ужинал у него, к счастью, в трапезе не участвовали ни англичане, ни другие европейцы. Там были только доктор Клотбей, живущий по соседству с консульством, и месье Лгобер, бывший директор Оперы, ставший историографом египетского паши.

Эти два господина, или, если хотите, эфенди (это титул всякого человека, подвизающегося в области науки, литературы или на любом другом гражданском поприще), свободно себя чувствовали в восточной одежде. Сверкающая звезда — орден Нишан — украшала грудь и того, и другого, и было бы нелегко отличить их от остальных мусульман. Бритые головы, борода, чуть смуглый оттенок кожи, который можно приобрести лишь в южных странах, быстро превращают европейца в обыкновенного турка.

Я с волнением просмотрел французские газеты, разложенные на диване. Как странно устроен человек! Читать газеты на родине папируса и иероглифов! Или как, например, мадам де Сталь, сидя на берегу Женевского озера, вспоминать ручеек на улице Бак!

Во время ужина мы обсуждали весьма серьезное дело, которое взбудоражило все франкское общество. Один разорившийся француз, работавший здесь в услужении, решил перейти в мусульманство, и, что самое неприятное, его жена также склонялась к принятию ислама. Окружающие всеми силами старались замять скандал: франкское духовенство принимало эту историю близко к сердцу, но мусульманское во что бы то ни стало решило одержать верх.

[1]234